Ирина Успенская - Разрушитель [недописано]

— Я бы хотел чтобы у меня была мама. Зира красивая и добрая, она мне нравится.

— Вот и ответ. Твое решение должно идти отсюда, — Алан протянул руку и положил ладонь на грудь Дарена, туда где громко и быстро стучало сердце.

Мальчишка серьезно кивнул.

— А Тур свою маму называет кирена Валия. — Он вопросительно посмотрел на отца.

Виктория вздохнула. Она видела, что между Туреном и Валией непростые отношения. Несколько лет тяжелой разлуки развели их друг от друга, и пока они не смогли преодолеть некоторое отчуждение. А может быть, в их семье так всегда было?

Дарен словно прочел ее мысли.

— Тур никогда не сможет прийти к своей маме и валяться с нею в кровати, болтая о всякой ерунде, — с чувством превосходства и гордости произнес он.

Виктория его понимала. Дарен спокойно воспринял стремительные перемены в своей жизни, в силу своего легкого характера, жизнерадостности и умения доверять людям ему было легче, чем Турену, к которому он изредка ревновал Алана и с кем соперничал. Но иногда его вопросы ставили ее в тупик. Дар замечательный, хороший, добрый и отзывчивый мальчишка, но он еще ребенок и не умеет притворяться. Вот и сейчас говорит о том, что для него действительно важно. И как ему объяснить, что среди аристократов не принято показывать свои чувства. Да и стоит ли объяснять?

Эх, но пора вставать.

— Приказать, чтобы тебе принесли одежду?

— Не надо. Там Оська ждет, он обещал после завтрака взять меня с собой в лабораторию советника. Если наставник разрешит.

— Думаю, матер Семон не будет возражать. Встретимся за завтраком.

— Ага!

Дарен скатился с кровати и, свистнув Кусь, исчез за дверью. Алан прикрыл глаза, стараясь сохранить в памяти это утро. Дети очень быстро растут, и скоро Дар будет по утрам выходить из других дверей. Но Виктория постарается всегда оставаться своим детям другом, а поэтому нужно поговорить с Туреном.

Алан широко зевнул, потянулся, еще несколько минут полежал в кровати и только потом позвонил в колокольчик. Тотчас в дверь заглянул один из его слуг — Саш, белокурый раб, оставшийся Алану по наследству от советника.

— Доброе утро, хозяин.

— Доброе, Саш. Все в порядке? — раб кивнул. — Позови Берта, принеси одежду и передай на кухню Райке, чтобы на завтрак приготовила блины и омлет. И никакого мяса!

Улыбающийся Берт появился с тазом теплой воды, полотенцем и набором для бриться. Умело орудуя острым ножом, сбривая жесткую щетину со щек Алана, он успел рассказать последние новости и сплетни.

— Учитель и Лис уже две рыски как сидят в библиотеке, мастер Семон тоже с ними. Ворон ушел завтракать, на посту стоит Пип. Зира еще спит, умаялась, бедная, пока плыли. Я сказал амазонкам, чтоб не будили. Если что, Райка ей завтрак в комнату отнесет. Брат Алвис еще с вечера уехал из крепости. Кир Турен в фехтовальном зале с Рэем занимается. Капитан серчает, что меча маркизу по руке не найти. Тяжелые все, да железо плохое. Неженка с утра на стене сидит, смотрит на море. Одет в шубу! — увидев, что Алан пытается что-то с возмущение сказать, быстро добавил Берт. — Не замерзнет. Барон Семух за ним присматривает. Тут на нашего художника бабы охоту открыли. Проходу ему не дают. Хорошо, вы не дали ему свободы. А то оженили бы уже. Кирена Эвелин вызвала портниху, видел, как управляющий ткань тащил в ее комнату. Иверт со своими салагами Оську по всей крепости ловят. Учудил что-то наш шут да спрятался. Так Иверт устроил своим учения. Кто поймает Оську — тому освобождение от вахты на десятидневку. Да только не поймают, он в подвале схоронился, а там сам Вадий дороги не найдет. Но горец злющий, грозит шуту кое-что отрезать и вместо кулона на шею повесить. — Берт рассмеялся. — Светика, как утреннее взывание закончилось, сразу к покоям кирены Валии направилась. Ор стоит… На все крыло! Слуги и рабы как ужаленные носятся, чистят, моют, что-то таскают. А Светики все не так — и печь плохо вычищена, и в комнате холодно, и на ковре пятно, и отчего еще не принесли горячую воду кирене и где теплые чуни? И если все это быстро не сделается, то кое-кто пойдет на конюшню. Короче, стоит наша Светика посреди коридора, руки в бока и только прикрикивает на всех. Вы же ее знаете, она и вами не постесняется пригрозить. Нет, все же хорошо, что ее Хват берет. Такую женку иметь… — он резко взмахнул рукой с ножом, разбрызгивая куски пены.

— Думаешь, десятник с нею справится? — с усмешкой спросил Алан.

Берт на мгновение задумался, прежде чем ответить:

— Она его пока побаивается, но скоро будет старик у нее с рук есть.

— Берт, а что Светика говорит? — осторожно поинтересовался Алан, а то вдруг шустрая девица к утру передумала.

— Ха! Кир Алан, да она уже всем рассказала, что выходит замуж за Хвата и что лучшей партии для порядочной и скромной девушке не сыскать. И в столицу она с мужем вслед за вами поедет и первенца в вашу честь назовет. Так что не избавиться вам от пристального женского внимания, — со смехом закончил Берт бритье и набросил на лицо герцога горячее влажное полотенце.

Отправив Берта предупредить Светику, что бы была на месте, Алан накинув на плечи меховую безрукавку, вышел в кабинет. Саш вытирал пыль. На столике стоял медный чайник, над ним курился пар, разнося по кабинету глубокий пряный аромат мирийских трав. На этот сбор Алана присадил Оська. Чай был чуть горьковатый, густой, насыщенного оранжевого цвета и бодрил лучше кофе.

Виктория сидела в кресле, пила чай и наблюдала за слугой. Он вытирал пыль на столе. Долго, тщательно, медленно.

— Читать умеешь? — Алан кивнул на раскрытый медицинский атлас, вокруг которого и совершал манипуляции Саш.

Слуга вздрогнул и отшатнулся от стола. Герцог под страхом смерти запретил прикасаться к книгам и записям кира Маргана. Слишком хрупкими они были и слишком большую ценность для Виктории представляли. Изучая медицинский атлас, она с удивлением узнала, что внутренности у местных жителей расположены не так, как у землян, да и пару лишних органов, функции которых она пока понять не могла, вызывали нешуточный интерес.

— Обучен, — Саш смотрел в пол, боясь поднять голову.

Хорошо хоть на колени перестал бухаться. Саш, как и Мила и еще несколько рабов, достались герцогу по наследству от советника, и первое время их покорность вызывала у Виктории нервный тик.

— Чем занимался у кира Маргана?

— Переписывал книги, писал под диктовку. Иногда писал письма для герцога и для кирены Эвелин. — Виктория удивленно подняла брови. — Герцог писать умел, но не любил, а кирена едва буквы знает.

Ну естественно, женщинам грамота ни к чему, у них в этом мире другое предназначение. А сама учиться Эвелин не стремится, ей и так хорошо.

— Мне кажется, что тебе больше понравится работать в библиотеке, чем подавать мне чай. — Ну вот! И чего он носом хлюпает? — Мне нужен библиотекарь. Тот, кто сделает полную опись книг, расставит их по темам и будет следить за порядком. Согласен?

Саш кивнул и улыбнулся.

— Спасибо, хозяин. Я и мечтать не смел. Раньше я знал, что скоро умру и не мечтал, а потом решил, что просить у светлого Ирия еще чего-то — ккощунство. Он и так много сделал для нас.

— Я не Ирий, — Виктория покосилась на портрет светлой сволочи, — но тоже кое-что умею. Сегодня и приступай. Я предупрежу охрану. Вечером обсудим твои первостепенные задачи.

— Простите?

— То, что нужно сделать в первую очередь.

Алан поднялся и поставив чашку на стол направился к выходу.

— Кир Алан, — догнал его уже у порога голос слуги. — Я…

— Что Саш?

— Можно потом с вами поговорить не о книгах?

Виктория про себя улыбнулась. Неужели созрел и решил просить разрешения на свадьбу? Она уже давно замечала, как переглядываются Мила и Саш, когда думают, что их никто не видит.

— Вот вечером и поговорим.

Она вышла в коридор и направилась в сторону покоев Турена, ей хотелось успеть переговорить со старшим сыном до завтрака.

Саш подождал, пока за герцогом закроется дверь, а затем дал волю эмоциям. Он несколько раз подпрыгнул, помахал руками и, наконец, опустился на колени у портрета Ирия.

— Спасибо, спасибо, спасибо! Я мечтал об этом так долго, — он вытер глаза и осенил себя кругом Ирия.

Дверь, ведущая на половину слуг, бесшумно отворилась, и в кабинет проскользнула Мила.

— Я все слышала, — зашептала она. — Не смей признаваться! Сейчас, когда весь ужас позади, нам не следует вмешиваться в дела господ.

— А если его убьют? — так же шепотом ответил ей Саш и поднялся с колен. — Что тогда?

— Не говори! Он убьет нас! Пусть все идет как Вадий задумал! Миленький, дорогой, молчи! Ирием светлым заклинаю! — Мила расплакалась.

— Не плачь, я не скажу, — едва слышно угрюмо ответил Саш.

— Все будет хорошо!